Биография

С именем выдающегося пианиста и фортепианного педагога Теодора Лешетицкого связаны не только редчайшие авторские записи, но записанные на музыкальных носителях исполнения его учеников. Именно он взрастил целое поколение талантливых пианистов, ставших украшением эпохи. Лешетицкий не делал граммофонных записей, и носители Вельте-Миньон остались единственными образцами фортепианного исполнительства Лешетицкого. Учитывая неоценимый вклад пианиста в историю мировой музыки, эти записи имеют колоссальное культурное значение.

Теодор Лешетицкий - польский пианист, композитор и педагог. Родился в 1830 году в городе Ланцет. Отец Теодора был талантливым пианистом и музыкальным педагогом, родом из Вены; мать была певицей, родом из Германии. Именно отец стал для Теодора первым учителем музыки. Преподавательский подход Йозефа Лешетицкого был крайне строгим, и это превращало уроки Теодора в пытку. Благодаря влиянию матери юный музыкант не утратил любви к музыке, a к 9 годам уже был готов исполнить концерт в Лемберге. Из воспоминаний Лешетицкого об этом выступлении: «Я ничего не могу вспомнить о музыке, поскольку мой разум был всецело поглощен мыслями о крысах. Концерт давался в деревянном зале, сплошь кишащим грызунами, бегавшими как во время репетиций, так и непосредственно во время самого концерта». После концерта молодой пианист взял у своего друга ружье и отправился охотиться на крыс.

Тем не менее, этот дебют сделал Лешетицкого-младшего востребованным исполнителем. Он приобрёл славу вундеркинда и его стали приглашать участвовать в концертах и салонных вечерах.

Немногим позднее Теодор был приглашен выступить перед Клеменсом Меттернихом. Вельможа был настолько поражен талантом Теодора, что предложил ему забрать из комнаты все, что тот пожелает, чтобы запечатлеть данный момент в своей памяти. В комнате, полной бесценных вещей, ребенок выбрал лишь игрушку, принадлежавшую детям Меттерниха. Отец, стоявший рядом и пытавшийся указать глазами на более ценные предметы, до конца жизни помнил этот момента!

В возрасте 10 лет Теодор отправился в Вену вместе со своей семьей. В Лемберге благодаря связям отца он встретился со многими выдающимися музыкантами; в Вене же он познакомился еще с большим количеством выдающихся деятелей искусства. Здесь начались его занятия с Карлом Черни, чья фортепианная школа к тому времени уже была известна по всей Европе. Тальберг и Лист уже учились у него. Ученик Клементи, друг и ученик Бетховена, Черни по воспоминаниям Лешетицкого, так часто упоминал имя Бетховена, что Теодор ощущал, будто непосредственно знаком с ним. Через одно рукопожатие знал Лешетицкий и Шопена, чей ученик, Карл Филтш, был хорошим другом Теодора.

Интересны воспоминания Лешетицкого о Черни. Он описывал его как интеллигентного человека, интересовавшегося политикой и говорившего на семи языках. Если отец Теодора требовал большого музыкального вкуса и чувства, то для Черни ключевыми моментами являлись точность, виртуозность и пианистические эффекты. Он добился больших успехов в исполнении композиций Баха, виртуозных пьес Тальберга, произведений Бетховена. Черни позволял исполнять композиции Шопена, несмотря на постоянные ремарки о «слащавости» музыки польского композитора.

Благодаря урокам Черни, техническое мастерство Лешетицкого быстро прогрессировало. Черни был знаком со многими видными музыкантами, благодаря чему поспособствовал встрече Лешетицкого с Листом и Тальбергом. Судьбоносное знакомство Теодора с Антоном Рубинштейном состоялось при дворе князя Эстерхази во время выступления Лешетицкого.

Лешетицкий с детства обладал прекрасным голосом, благодаря чему выступал как певец перед известными композиторами и певцами. Так он завязал знакомства с композитором Доницетти и известным тенором Салви. С 14 лет Лешетицкий начал свою педагогическую деятельность. Его репутация выдающегося пианиста обеспечила ему постоянный приток учеников; он обнаружил в себе большое педагогическое дарование. Его отец снял две комнаты по соседству для проведения сыном занятий. В то же время Теодор продолжал собственное обучение, беря уроки по контрапункту. Поворотным моментом для Лешетицкого стало услышанное им однажды вечером в доме друзей выступление чешского пианиста Юлиуса Шулхоффа. Пианист, владея в совершенстве технической стороной исполнительства, добился большего – под его пальцами инструмент «пел». Это впечатление изменило точку зрения Лешетицкого на процесс игры и звукоизвлечения. На несколько месяцев Теодор заперся в своей комнате и не выступал публично, ровно до того момента, пока не добился подобного эффекта от своей игры.

В 1845 году в возрасте 15 лет Лешетицкий был зачислен на философское отделение Венского университета, совмещая занятия с педагогической практикой. Он был настолько загружен учебой и работой, что ему приходилось играть в утренние часы. В 1848 году, вследствие Мартовской революции он был вынужден прекратить обучение.

В 1852 году Лешетицкий отправился в Россию. Вскоре вокруг него образовался небольшой круг учеников, который стал быстро разрастаться. В России до этого уже имели представление о нем как о блестящем пианисте, поэтому вскоре после прибытия он уже играл перед императором Николаем I.

Лешетицкому нравилась жизнь в России. Антон Рубинштейн, один из его юношеских друзей, также находился в Санкт-Петербурге, и они начали совместную творческую работу. На тот момент Рубинштейн был концертным мастером при дворе Великой княгини Елены Павловны, сестры Николая I. Вскоре после приезда Лешетицкого в Россию, Рубинштейн отправился в гастрольный тур, попросив Лешетицкого временно взять на себя его рабочие обязанности. Теодор согласился, при условии, что сможет параллельно продолжать свою частную преподавательскую практику. В его обязанности входило организовывать все музыкальные мероприятия при дворе, давать уроки вокала дочери Великой княгини и ее фрейлине Анне де Фридебург, ставшей в 1856 году его супругой.

Тем временем с ростом его педагогической славы его класс становился все больше. Наиболее успешные ученики Лешетицкого становились его ассистентами. За 10 лет пребывания Лешитицкого в России, музыкальная сцена Петербурга качественно улучшилась, в чем сказался большой вклад пианиста. По приглашению Антона Рубинштейна, основавшего Санкт-Петербургскую консерваторию, Лешетицкий возглавил свой класс и стал руководителем всего фортепианного отделения. Несмотря на то, что он принял план Рубинштейна по улучшению качества музыкального образования в стране, Теодора привлекала лишь частная практика. Индивидуалист по натуре, он посвящал себя воспитанию конкретного таланта.

Лешетицкому было лишь 32 года, когда он возглавил фортепианное отделение, но к этому моменту он уже являлся известным пианистом и педагогом. Студенты со всей Европы мечтали попасть в его класс. Несмотря на педагогическую деятельность, он много гастролировал по городам России, Польши, Германии как пианист и дирижер. Пианист отмечал, что дирижирование куда проще фортепианного исполнительства. «Сыграть шесть тактов действительно хорошо значительно труднее, чем полностью продирижировать Девятой симфонией Бетховена», - говорил Лешетицкий.

В 1872 году Лешетицкий развелся со своей первой супругой. В начале 1880х годов у него завязались романтические отношения с одной из его самых выдающихся учениц – Анной Есиповой. У пианистки сложилась блистательная карьера, но она долгое время продолжала быть его ассистенткой. Анна стала ученицей Лешетицкого в 1863 году, будучи 12-летней девочкой. Она была главной гордостью педагога, отзывавшегося, что подобное дарование он встречал лишь единожды в жизни. В 1870х годах они жили вместе, а в 1880 году официально вступили в брак.

В 1878 году Есипова и Лешетицкий переехали в Вену, где Теодор провел остаток своей жизни. Переезд они осуществили по двум причинам – Анна страдала от тифозных атак и климат Вены более подходил для ее здоровья, а отцу Теодора требовался постоянный уход. Прошло 26 лет с того момента, как Лешетицкий покинул Вену и за это время многое успело перемениться в культурном облике города. Когда он уезжал здесь было много одаренных исполнителей-инструменталистов, но не композиторов уровня Моцарта, Бетховена и Шуберта. Сейчас же наступило время Брамса, Брукнера и Штрауса, создававших свои гениальные произведения.

Лешетицкий приобрел дом и хотел некоторое время отдохнуть от колоссальной педагогической нагрузки, однако его местонахождение быстро раскрылось, ученики вновь стали стекаться к нему со всех уголков мира. Продолжая традицию Черни, Теодор написал несколько фортепианных пьес, представляющих интерес для обучения его студентов. В 1882 году его вторая опера, «Первая Морщина», была поставлена в Мангейме. Композитор пропустил премьеру, опоздавши на поезд в Мангейм, поскольку проводил время в Ференцем Листом, приехавшим в это время в Вену. Несмотря на отсутствие автора, премьера прошла успешно и была впоследствии показана в других немецких городах.

Лешетицкий и его друзья часто встречались в музыкальном клубе, обсуждая свои последние произведения. Будучи друзьями с Брамсом, они искренне не любили творчество друг друга, постоянно осыпая друг друга милыми колкостями. Однажды утром, когда Лешетицкий находился за инструментом и сочинял свою очередную фортепианную пьесу, к нему пришел Брамс. Посмотрев через плечо Теодора, Брамс сказал: «Что ты сочиняешь на этот раз? Я вижу, маленькие, очень маленькие вещи, конечно же!» На что Лешетицкий ответил: «Зато они в десять раз занимательнее твоих!» В другой раз Брамс сказал, что сочинения Теодора подходят лишь для беззаботной юности. Лешетицкий, в свою очередь, ответил, что произведения Брамса для фортепиано не должны исполняться кем-либо младше 90 лет.

В 1884 году Лешетицкий принял Падеревского, 24-летнего и тогда еще неизвестного пианиста. История хорошо известна – впервые услышав игру Падеревского, Лешетицкий сделал несколько шагов туда-обратно и сказал: «Ты мог бы стать великим пианистом – но уже поздно. Слишком поздно!»

Однако гениальный педагог решил принять вызов судьбы. Он переделал технику Падеревского, быстро распознав, что тот делал не так. Он объяснил Игнацию насколько важна эффективная практика. Его уроки принесли колоссальные дивиденды. Падеревский взял лишь 30 уроков у Лешетицкого на протяжении трех лет, но они стали ключевыми для его становления как пианиста. Падеревский всецело приписывал свой успех урокам Лешетицкого и глубоко почитал своего преподавателя.

Обучение Падеревского у Лешетицкого закончилось в 1887 году. В 1888 году он дебютировал в Париже, а в 1889 году – в Вене. И с этого момента он приобрел мировую известность. Рост Падеревского был настолько стремительным и блестящим, что все вопрошались вопросом – «Кто учитель этого пианиста?» Ответ был очевиден – Лешетицкий. С этого момента к нему стали стекаться еще большие потоки студентов, желавших учиться у гениального педагога или хотя бы получить консультацию мэтра. Он стал еще более избирателен в учениках, к тому же возраст брал своё - на тот момент ему было уже 57 лет.

Фантастический успех Лешетицкого-педагога был известен повсеместно. Но в чем же состояла уникальность его метода? Сам пианист не любил широко известный термин «Метод Лешетицкого», придуманный одним из его студентов. Метод заключался в обучении в соответствии с индивидуальными особенностями и запросами каждого ученика. Все обучались по-разному, Теодор отталкивался от индивидуальных характеристик и качеств каждого. Он провел основную часть жизни, разрабатывая лучший метод игры и преподавания, никогда не останавливаясь на достигнутом. Даже будучи семидесятилетним, Лешетицкий никогда не пропускал важные выступления или репетиции в Вене и следил за каждой деталью в исполнении знаменитых инструменталистов. Молодой Артур Рубинштейн, не будучи его учеником, отмечал, что когда Лешетицкий посетил его концерт в Вене, то следил за его руками через большой бинокль.

Вот общие моменты, которые требовал Лешетицкий – позиция должна быть легкой и непринужденной, руки – на уровне с клавишами или немного ниже, в то время как пальцы находились на клавиатуре. Дергаться во время игры или трясти головой было строго запрещено. Глаза должны были смотреть прямо перед собой, дабы не отвлекаться на пальцы. Четкий мышечный контроль, полное расслабление тела – вот чего добивался педагог.

В течение часового занятия с Лешетицким ученик непосредственно играл лишь 20 минут. Остальное время посвящалось ментальной концентрации. Теодор никогда не пропагандировал чрезмерно продолжительных занятий без перерыва. Три часа в день было достаточно для достижения правильной техники. Первостепенная задача состояла не в воспитании исполнителя, играющего невероятное количество нот в минуту, а тонко чувствующего музыканта, умеющего интерпретировать работы великих композиторов. Несмотря на это, техническая сторона также должна была быть идеальной; умение исполнять пассажи любой сложности были строго необходимы, но это был не конец творческого пути, а лишь его начало. Лешетицкий призывал учеников слушать самих себя, так, будто они слушают другого пианиста и никогда не позволял выносить на публику произведение, которое ученик играл менее года, а желательно и дольше. Цель Лешетицкого состояла не в воспитании пианиста, наслаждающегося собственной игрой, он создавал музыканта, услаждающего публику высочайшим исполнительским уровнем.

Из книги пианиста Самуила Майкапара «Годы учения»:

«Нужно вам сказать, что Лешетицкий отличался очень горячим и вспыльчивым характером. На уроках он часто впадал в состояние такого раздражения, что, выйдя из себя, не помнил, что говорил ученику, исполнение которого его не удовлетворяло.

Зная это, некоторые из приезжавших к нему заниматься, проработав у его ассистентов иногда не один, а два, три сезона не решались идти к нему на первый урок и так и уезжали обратно к себе домой, не взяв у него ни одного урока.

На первом же уроке Лешетицкий сообщал ученикам, что регулярных уроков он не дает: «Когда вы почувствуете надобность в следующем уроке, позвоните моей жене, и она вам его назначит», — говорил он. Поэтому многие достаточно подготовленные для самостоятельной работы ученики, брали у него уроки с промежутками иногда больше месяца.

Всем этим объясняется огромное число пианистов (около ста человек), числившихся тогда учениками Лешетицкого. Некоторых из них он даже плохо знал в лицо. Случалось, что, встретившись с одним из учеников на ученических вечерах, которые он устраивал у себя дома раз в две недели, он спрашивал: «Кто вы такой?»

Состав учеников был в полном смысле интернациональный. Много было среди них русских, поляков, англичан и американцев. Сравнительно мало представлены были немцы и австрийцы. Из числа последних выделялись двое талантливейших вундеркиндов — Артур Шнабель и Берта Ян, к сожалению, очень рано скончавшаяся.

Так как Лешетицкий буквально горел на уроках и уже перешел шестидесятилетний рубеж, он старался беречь свои силы и больше четырех уроков в день не давал. Быть может благодаря такому режиму он всегда был свеж, бодр и энергичен. Его физическая выносливость была поразительна. К примеру, после первого выступления Иосифа Гофмана в Вене он предложил нескольким своим ученикам пешком пойти с концерта домой. Без всякой усталости он прошел тогда больше восьми километров.

За уроки он брал сравнительно недорого, особенно если принять во внимание мировое имя, которым он как педагог пользовался: десять гульденов — около восьми рублей.

Американцы и американки имели обыкновение платить ему за уроки не наличными деньгами, а чеками на какой-нибудь банк, на что он не раз с большим юмором жаловался: «Подумайте — я еще должен сам ходить в банк получать по этим чекам, или посылать кого-нибудь!»

Лешетицкий и Есипова давали знаменитые серии совместных концертов вплоть до 1887 года. Когда Лешетицкий прекратил выступать с Есиповой, он закончил свою сольную карьеру, несмотря на то что публика требовала от него выступлений. Его последним официальным выступлением стал концерт во Франкфурте в 1887 году, когда он исполнил Концерт для фортепиано с оркестром № 5 ми-бемоль мажор Бетховена. В 1892 году, когда Лешетицкому было 62 года, супруги развелись. Через два года он вновь женился на своей ученице, Мадам Давимирской.

Большинство учеников Лешетицкого были очень юны, когда поступали к нему. Лишь Падеревскому было 24 года, но это было исключение из общего правила. Так, Осипу Габриловичу было 16 (обучался 2 года), Марку Гамбургу 12 лет (обучался 4 года), Артуру Шнабелю – 10 лет (4 года обучения), Этель Легинской – 15 лет (3 года обучения), Бенно Моисеевичу - 15 лет (3 года обучения).

На рубеже XX века 70-летний Лешетицкий сократил размер своего класса и отказался принимать новых студентов. Когда на порог его дома в 1902 году пришла 16-летняя Этель Легинская, он отказался ее принимать. Лешетицкий свою горничную с запиской, в которой говорилось, что он слишком стар для новых учеников. Но Этель была девушка с огромной силой воли - она провела несколько часов на пороге его дома, присылая все новые записки маэстро, заставив Лешетицкого наконец сдаться. Ее мотивация и напор впечатлили Теодора.

Лешетицкий любил своих учеников как собственных детей. Несмотря на то, что его уроки были платными, самым одаренным в конце обучения он возвращал всю сумму. Время урока никогда точно не фиксировалось. Лешетицкий помогал самым талантливым в последующем трудоустройстве, сопроводив их рекомендательным письмом.

Иногда старые ученики Лешетицкого навещали его с целью отполировать технику, взяв несколько восстанавливающих уроков. Он очень обижался на вопрос об оплате подобных услуг. «Разве я не твой друг? Почему ты спрашиваешь у меня об этом?», - отвечал он на вопрос о стоимости занятия.

Пианист не требовал от учеников затворничества, запрещая им веселиться. Сам Теодор был жизнелюбивым человеком. Часто он и его ученики играли совместно в биллиард, иногда они вместе ездили на природу.

Лешетицкий преподавал до конца своей жизни в своем доме в Вене. Третий брак также закончился разводом. В 1908 году, когда Лешетицкому было уже 78 лет, последовал четвертый брак с другой ученицей – Мари Габриэль Розборской. В этом же году она выступила публично в Лондоне под именем Мадам Лешетицкая. Супруга пережила Лешетицкого, будучи значительно младше его. Она записала перфоленты для Хупфельда и Ампико и прожила до 1944 года.

Лешетицкий сочинил около 50 фортепианных пьес, 20 из которых были записаны на перфоленты. Их исполнили самые разные пианисты, в том числе и ученики Теодора Лешетицкого. Сам Лешетицкий ничего не записал для Дуо-арт или Ампико, поскольку эти системы были изобретены, когда ему было уже за 80. Для Хупфельда запись сделала его последняя супруга. Однако, когда ему было 70 лет, он записал 13 перфолент для Вельте-Миньон. На восьми из них Лешетицкий записал собственные композиции, а на пяти оставшиеся – он исполнил музыкальные произведения других композиторов. Запись на Вельте-Миньон, единственный пример игры пианиста, они имеют огромную историческую ценность.

Умер Т. Лешетицкий в 1915 году в возрасте 85 лет.

В коллекции музея «Собрание» хранятся бесценные записи Лешетицкого, подтверждающие уникальное дарование пианиста.