Биография

 

Леопольд Годовский – будущий «пианист пианистов» родился 13 февраля 1870 в тогдашней Лифляндской губернии Российской империи в небольшом местечке Сошлы близ Вильно (ныне Вильнюс). Он был единственным ребёнком в семье Анны и Матвея Годовских. Отец, практикующий врач, умер во время эпидемии холеры через полтора года после рождения сына. Семья, испытывавшая большие материальные затруднения, перебралась в Вильно. Мать и сын нашли пристанище у друзей Анны – Луиса и Минны Пассинок. Глава дома был управляющим музыкального магазина и неплохим скрипачом-любителем. Заметив музыкальные способности мальчика, он начал давать ему уроки игры на скрипке. Занятия шли настолько успешно, что Леопольд через некоторое время смог сыграть первую часть скрипичного концерта Мендельсона. Но мальчика неудержимо влекло к фортепиано, за которым он проводил всё больше времени. Впоследствии Годовский утверждал, что даже не помнит, кто впервые разъяснил ему расположение клавиш и дал начальные представления об аппликатуре. Вероятно, некоторую помощь могла оказать Минна Пассинок, которая немного играла на фортепиано. Но факт остаётся фактом – будущий великий пианист не получил в детстве систематического профессионального образования и был автодидактом. Уже в девятилетнем возрасте он впервые предстал перед публикой Вильно. Карьера вундеркинда началась.

Его дарование привлекло внимание Кенигсбергского банкира Фейнберга, который предложил финансировать учёбу Леопольда в Берлинской Высшей школе музыки. В 1884 году Годовский предстал перед приёмной комиссией в составе Морица Мошковского, Вольдемара Баргиеля и прославленного Йозефа Иоахима и был принят в класс Эрнста Рудорфа. Но учёба продолжалась всего три месяца. Эти занятия не удовлетворяли подростка. Однокурсник Леопольда позже вспоминал, что природное дарование Годовского делало его на голову выше его учителей. Через три месяца деньги, пожертвованные банкиром Фейнбергом, закончились и в 1884 году Леопольд с матерью отправились на поиски счастья в Америку, где 7 декабря в Бостоне состоялся концерт юного пианиста в Новом свете. В начале 1885 года он дал концерт в Нью-Йоркском казино, заменяя знаменитую Терезу Карреньо, супругу не менее легендарного Эжена д’Альбера. Затем, совместно со скрипачом Овидом Мусиным пианист совершает длительное турне по западным штатам, которое, однако, не приносит финансового успеха.

Важнейшие события в биографии Годовского происходят в 1886 году. В Нью-Йорке он был представлен известному меценату Леону Сейксу, богатому бизнесмену, владельцу сигарных магазинов на Уолл-стрит и Бродвее. Тот заинтересовался игрой Годовского. Сейкс ввел Леопольда в свою семью и отнёсся к нему как к сыну, хотя у него было пятеро своих детей. Леопольд подружился с одной из дочерей Сейкса, своей ровесницей Фредерикой (Фридой), которая позже стала его женой. В июне Годовский вместе с Сейксом отплывает в Европу с целью продолжить занятия в Веймаре у Ференца Листа. Но эта надежда не оправдалась: 31 июня, через несколько дней после приезда Годовского в Европу Лист умирает в Байрёйте во время Вагнеровского фестиваля (в некоторых источниках ошибочно утверждается, что Годовский непродолжительное время учился у Листа). Годовский и Сейкс обосновываются в Париже, где счастливый случай в одном из клубов сводит молодого пианиста с Камилем Сен-Сансом. По просьбе присутствующих Годовский исполнил свою пьесу “Märchen” (Сказка). Маэстро был восхищен талантом юноши. Так началось их общение, которое продолжалось более четырёх лет. Сен-Санс, незадолго до этого потерявший сына, намеревался даже усыновить Леопольда и, как позже вспоминал Годовский, «поставил условие, чтобы я носил его имя. Но я отказался, и он был очень сердит на меня». Серьезных занятий с Сен-Сансом было недостаточно. Годовский вспоминал: «Я много играл Сен-Сансу, хотя занятий со мной он не проводил. Когда я играл ему — даже мои собственные сочинения, — он неизменно повторял: «Очаровательно!», «Восхитительно!», «Сногсшибательно, мой дорогой» или что-нибудь в этом роде, и, хотя слова эти говорились искренне, их нельзя было считать конструктивной критикой». В доме композитора Годовский познакомился с музыкальной элитой Парижа – Гуно, Делибом, Массне, Видором, Форе, играл для Петра Ильича Чайковского.

В 1890 году Сейкс умирает, и Годовский возвращается в Соединённые штаты, решив ещё раз поискать там счастья. На этот раз удача ему сопутствовала. 24 апреля 1891 года он, пожалуй, один из первых пианистов, дал концерт в Карнеги-холле за две недели до официального открытия этого впоследствии прославленного зала. 30 апреля этого же года он женился на Фриде Сейкс, ставшей его верной спутницей на всю жизнь, и вскоре получил американское гражданство.

Всё последующее десятилетие развёртывается активная педагогическая деятельность пианиста, сначала в Нью-Йоркской Школе музыки (1891), затем в консерваториях Филадельфии (1891-93) и Чикаго (1893-1900). В педагогической практике формируются его технические принципы, которые он будет исповедовать и в дальнейшем: «весовая игра», мышечная свобода и экономия движений. Начало десятилетия ознаменовано также появлением его первых транскрипторских опытов: Рондо ор. 16 и Большого блестящего вальса ор. 18 Шопена, и этюда Гензельта Op.2 No.6 (Si oiseau j'étais). Весьма знаменательно, что уже в своих первых примерах этого вида творчества, столь плодотворного впоследствии, Годовский обращается не к оркестровым или органным произведениям, а к оригиналам из фортепианного репертуара. С 1893 по 1914 год он создаёт свои изощрённые обработки этюдов Шопена, ставшие эталоном фортепианного мастерства и комбинаторики. В предисловии к изданию своих сочинений Годовский пишет: «53 упражнения, основанных на 26 этюдах Шопена, преследуют различные цели. Они предназначены для развития механических, технических и музыкальных возможностей фортепианной игры, особенно в области полифонии, полиритмии, полидинамики и колористики». Еще при жизни Годовского раздавались возмущенные голоса, протестующие против такого обращения с сочинениями Шопена. Однако защитники сочинений и транскрипций Годовского указывают на его «дьявольскую» изобретательность, полифоническое искусство, на совершенно оригинальные технические идеи, на необычайное использование тональностей. В защиту метода и сочинений Годовского в прессе выступили Рахманинов, Гофман, Падеревский.

В последнее десятилетие XIX века неуклонно расширяется концертная деятельность пианиста, гастролирующего в США и Канаде. В сезоне 1897-98 годов он даёт цикл из восьми концертных программ, включающих большую часть фортепианного репертуара XIX века.

4 июля 1900 года вместе с семьёй Годовский приплывает в Европу (с супругой Фридой, дочерями Ванитой (1894) и Дагмарой (1898) и сыном Леопольдом (1900), где в течение непродолжительного времени знакомится с выдающимися музыкантами. Это Густав Малер, Артур Никиш, Карл Рейнеке, Ферруччо Бузони, Гарольд Бауэр, Мориц Розенталь.

6 декабря 1900 года состоялся триумфальный дебют пианиста в Бетховенском зале Берлина, создавший ему репутацию одного из величайших пианистов своего времени. Программа концерта была весьма внушительной. Она начиналась со Второго фортепианного концерта Брамса. Уже после первой части публика разразилась аплодисментами. Затем, после небольшого перерыва, были сыграны семь транскрипций этюдов Шопена, «Приглашение к танцу» Вебера-Таузига и Первый концерт Чайковского. Сам пианист так описывает это знаменательное событие: «Зал был в приподнятом настроении, воздух словно наэлектризован. Вначале я сыграл этюд для одной левой руки, ор. 25, No.4 (ля минор). Поднялся такой шум, что и описать невозможно. Овации были оглушительные. Затем пошли ор. 10 No.11 и ор. 25 No.3 - объединённые; ор. 25 No.8 (сексты); ор. 25 No.5 в виде мазурки; ор. 10 No.4, до-диез минор; «Скерцо» и ор. 10 No.5, соль-бемоль мажор, после чего следовало «Приглашение к танцу». Успех превзошёл всё, что я когда-либо видел, не исключая энтузиазма на концертах Падеревского. Я мог бы повторить каждый из этюдов, но не хотел, чтобы концерт слишком затягивался. Публика могла бы устать ещё до Чайковского (Концерт си-бемоль минор), поэтому я повторил только «Шутку» и «Мазурку». Невозможно сказать, сколько раз меня вызывали после транскрипций. Я не мог сосчитать. Такие пианисты, как Пахман, Йозеф Вейсс, Антон Фёрстер и вся публика вместе с ними обезумели. Они кричали как дикие звери, размахивали платками и т.п.».

В последующие годы Годовский интенсивно концертировал по всем европейским странам. В зените своей карьеры он владел поистине необъятным репертуаром, включающим около двадцати программ, в которых ни одно сочинение не повторялось. Везде, где бы он не обосновывался (Нью-Йорк, Берлин, Вена), его дом становился центром притяжения для самых выдающихся представителей художественного мира. Он поддерживал Эдварда Грига и Яна Сибелиуса, дружил с Иосифом Гофманом, Фрицем Крейслером, Теодором Лешетицким, Сергеем Рахманиновым.

В 1906 году в Берлине родился его младший сын Гутрам, которого на английский манер будут называть Гордоном. Получило развитие композиторское мастерство Годовского. Он создал огромную по масштабам и пианистической сложности Сонату ми минор (1911), цикл из 24 пьес «Маски вальса». Продолжилась и работа над транскрипциями: сюита «Ренессанс» (16 обработок произведений старинных мастеров), «Симфонические метаморфозы» на темы вальсов Йоганна Штрауса.

В 1909 году Годовскому предлагают должность профессора Академии музыки в Вене, куда он и переезжает со всей семьёй и где остаётся до начала Первой мировой войны. Согласно контракту, его класс состоял из 15 играющих учеников и 25 вольнослушателей. Именно в это время у него занимаются Исайя Добровейн, Иосиф и Розина Левины и Генрих Нейгауз (1912-1914). В своих воспоминаниях Г. Нейгауз писал: «Леопольд Годовский был моим лучшим учителем и другом. Он мало беседовал с учеником на уроках и почти никогда — о технике. Он на уроках говорил только о музыке, но советы касались лишь художественной интерпретации произведения… В игре Годовского пленяли безупречный вкус, филигранная отделка деталей. Он обладал таким изощренным слухом, что, казалось, «взвешивал звуки» на каких-то особо чувствительных весах. Как живописец — светотенью, Годовский создавал своей игрой глубокую звуковую перспективу. Пианистические достижения его, несомненно, являются целой эпохой в истории фортепианного исполнительства».

Однако преподавательская работа не стала помехой для концертных поездок. С ноября 1912 по апрель 1913 пианист совершил турне по Америке, где играл под управлением Леопольда Стоковского и сделал свою первую грамзапись на фирме Columbia. В следующий сезон он вновь четыре месяца провёл в Соединённых штатах. В июле 1914 года, взяв с собою как обычно весь свой класс, он снял виллу на Бельгийском побережье в Миделкерке, где его и застало начало Первой мировой войны. Последним пароходом из Остенде он перебирается в Лондон и оттуда уже отбывает в США, оказавшиеся его последним пристанищем.

Он остановился в Нью-Йоркском отеле «Плаза», который быстро стал таким же гостеприимным местом для культурной элиты, как и его дома в Берлине или Вене. Здесь бывали Падеревский, Шаляпин, Крейслер, Карузо, Гофман, Эльман, Артур Рубинштейн, Хейфиц, Рахманинов, Стравинский, Гершвин, Чарли Чаплин. В конце 1916 года он переезжает в Лос Анжелес, в 1919 – в Сиэтл, а затем снова в Нью-Йорк в отель Ансония, и продолжает активно концертировать, оставаясь одним из самых высокооплачиваемых пианистов (руки Годовского были застрахованы на 1 000 000 долларов). Сезоны 1921-22 годов были ознаменованы длительными турне по Южной Америке. Появляются новые транскрипторские работы – среди них популярное «Танго» Альбениса и Музыкальный момент фа-минор Шуберта. Сочиняются новые оригинальные произведения: шесть тетрадей «Миниатюр» для фортепиано в четыре руки, Триаконтамерон (30 пьес в трёхчетвертном размере).

1923 год у Годовского прошёл в поездах по странам Дальнего Востока – Японии, Китае, Индонезии. Его впечатления от яванского оркестра гонгов нашли воплощение в «фонорамах» «Яванской сюиты». Во время турне он начинает работу над транскрипциями Баховских сонат и сюит для виолончели соло.

В семье происходило множество событий, как радостных, так и тревожных. В 1924 году дочь Годовского – Ванита вышла замуж за пианиста Дэвида Сапертона (David Saperton), который впоследствии станет учителем известных пианистов Хорхе Боле и Шура Черкасский. Младшая дочь Дагмара в молодости была актрисой немого кино в Голливуде. Она написала воспоминания о своем отце. Семейная жизнь у Дагмары не сложилась и после двух неудачных браков она вела рассеянную светскую жизнь. Первый сын Годовского – Леопольд-младший стал скрипачом и играл в симфоническом оркестре Сан-Франциско. Он серьёзно заинтересовался фотографией, и его опыты в этой области привели к изобретению технологии цветной фотографии, запатентованного фирмой Kodak. Он ухаживал за обаятельной певицей Франциской (Френки) – сестрой Джоржа и Айры Гершвиных. В 1930 году они поженились, их сын Леопольд тоже стал композитором и пианистом. 25-летний Гордон к большому неудовольствию отца бросил учёбу в Гарварде и женился на танцовщице варьете. У жены Годовского – Фриды был диагностирован диабет, и её здоровье ухудшалось день ото дня. Всё больше времени она должна была проводить в санаториях и на побережье. Тем не менее в сентябре 1925 года она сопровождает мужа в поездке по Европе и Ближнему Востоку, после которой они вместе отдыхают на Ривьере. В июне 1926 года они возвращаются в Америку, но через три месяца Годовский вновь отбывает в Европу для концертов в Польше, Финляндии, Скандинавии, Голландии, Бельгии, Англии, России, и Германии (где он впервые появляется после Первой мировой войны).

По возвращении в США в 1927 году Годовский создаёт ряд новых транскрипций (среди них три поэмы и знаменитый «Лебедь» Сен-Санса) и пишет монументальную Пассакалию – 44 вариации с фугой, основанных на теме вступления к Неоконченной симфонии Шуберта. Два последующих года были сопряжены с постоянными трансатлантическими переездами и закончились весьма чувствительным для семьи ударом – крахом Нью-Йоркской биржи и началом «Великой депрессии», после которого стабильное финансовое положение Годовского уже не было полностью восстановлено.

Своё шестидесятилетие Годовский встречал в Париже, в окружении друзей и родных. В Дрездене они с женой отметили 39 годовщину свадьбы, и в середине июня пианист улетел в Лондон для записи этюдов и скерцо Шопена. 17 июня после завершения записи Ми-мажорного скерцо Годовский перенёс тяжёлый инсульт, в результате которого у него была парализована правая рука. Он полностью прекратил публичные выступления и впал в глубокую депрессию.

Несчастья продолжались. В декабре 1932 года Гордон Годовский покончил жизнь самоубийством, отравившись газом. Фрида не смогла перенести этого удара и вскоре умерла от сердечного приступа в отеле Ансония в Нью-Йорке. После смерти жены Годовский с дочерью Дагмарой переехал в апартаменты на Риверсайд Драйв с видом на Гудзон. Он продолжает заниматься на фортепиано одной левой рукой, совершает поездку в Москву (1935), лечится в Карлсбаде, вынашивает планы создания Всемирного Синода Музыки и Музыкантов и международного Совета Музыки и Музыкантов. Но его жизнь стремительно подходит к концу. Большую часть 1937 года он был прикован к постели. 21 ноября 1938 года в семь часов утра он умер от рака желудка.

Материалы из книги Дж. Николаса "Годовский: пианист пианистов" (Nicholas J. Godowsky: The Pianists' Pianist. – Appian Publications and Recordings (UK), 1989)Мошковского (Moritz Moszkowski), Вольдемара Баргиеля (Woldemar Bargiel) и прославленного Йозефа Иоахима (Joseph Joachim) и был принят в класс Эрнста Рудорфа (Ernst Rudorff). Но учёба продолжалась всего три месяца. Эти занятия не удовлетворяли подростка. Однокурсник Леопольда позже вспоминал, что природное дарование Годовского делало его на голову выше его учителей. Через три месяца деньги, пожертвованные банкиром Фейнбергом, закончились и в 1884 году Леопольд с матерью отправились на поиски счастья в Америку, где 7 декабря в Бостоне состоялся юного пианиста в Новом свете. В начале 1885 года он дал концерт в Нью-Йоркском казино (the Casino of New York City), заменяя знаменитую Терезу Карреньо (Teresa Carreno), супругу не менее легендарного Эжена д’Альбера (Eugène d'Albert). Затем, совместно со скрипачом Овидом Мусиным (Ovide Musin) пианист совершает длительное турне по западным штатам, которое, однако, не приносит финансового успеха.

Важнейшие события в биографии Годовского происходят в 1886 году. В Нью-Йорке он был представлен известному меценату Леону Сейксу (Leon Saxe), богатому бизнесмену, владельцу сигарных магазинов на Уолл-стрит и Бродвее. Тот заинтересовался игрой Годовского. Сейкс ввел Леопольда в свою семью и отнёсся к нему как к сыну, хотя у него было пятеро своих детей. Леопольд подружился с одной из дочерей Сейкса, своей ровесницей Фредерикой (Фридой), которая позже стала его женой. В июне Годовский вместе с Сейксом отплывает в Европу с целью продолжить занятия в Веймаре у Ференца Листа. Но эта надежда не оправдалась: 31 июня, через несколько дней после приезда Годовского в Европу Лист умирает в Байрёйте во время вагнеровского фестиваля (в некоторых источниках ошибочно утверждается, что Годовский непродолжительное время учился у Листа). Годовский и Сейкс обосновываются в Париже, где счастливый случай в одном из клубов сводит молодого пианиста с Камилем Сен-Сансом. По просьбе присутствующих Годовский исполнил свою пьесу “Märchen” (Сказка). Маэстро был восхищен талантом юноши. Так началось их общение, которое продолжалось более четырёх лет. Сен-Санс, незадолго до этого потерявший сына, намеревался даже усыновить Леопольда и, как позже вспоминал Годовский, «поставил условие, чтобы я носил его имя. Но я отказался, и он был очень сердит на меня». Серьезных занятий с Сен-Сансом было недостаточно. Годовский вспоминал: «Я много играл Сен-Сансу, хотя занятий со мной он не проводил. Когда я играл ему — даже мои собственные сочинения, — он неизменно повторял: «Очаровательно!», «Восхитительно!», «Сногсшибательно, мой дорогой» или что-нибудь в этом роде, и, хотя слова эти говорились искренне, их нельзя было считать конструктивной критикой». В доме композитора Годовский познакомился с музыкальной элитой Парижа – Гуно, Делибом, Массне, Видором (Charles-Marie Widor), Форе (Gabriel Fauré), играл для Петра Ильича Чайковского.

В 1890 году Сейкс умирает, и Годовский возвращается в Соединённые штаты, решив ещё раз поискать там счастья. На этот раз удача ему сопутствовала. 24 апреля 1891 года он, пожалуй, один из первых пианистов, дал концерт в Карнеги-холле за две недели до официального открытия этого впоследствии прославленного зала. 30 апреля этого же года он женился на Фриде Сейкс, ставшей его верной спутницей на всю жизнь, и вскоре получил американское гражданство.

Всё последующее десятилетие развёртывается активная педагогическая деятельность пианиста, сначала в Нью-Йоркской Школе музыки (1891), затем в консерваториях Филадельфии (Gilbert Raynolds Combs's Broad Street Conservatory, 1891-93) и Чикаго (1893-1900). В педагогической практике формируются его технические принципы, которые он будет исповедовать и в дальнейшем: «весовая игра», мышечная свобода и экономия движений. Начало десятилетия ознаменовано также появлением его первых транскрипторских опытов: Рондо ор. 16 и Большого блестящего вальса ор. 18 Шопена, и этюда Гензельта Op.2 No.6 (Si oiseau j'étais). Весьма знаменательно, что уже в своих первых примерах этого вида творчества, столь плодотворного впоследствии, Годовский обращается не к оркестровым или органным произведениям, а к оригиналам из фортепианного репертуара. С 1893 по 1914 год он создаёт свои изощрённые обработки этюдов Шопена, ставшие эталоном фортепианного мастерства и комбинаторики. В предисловии к изданию своих сочинений Годовский пишет: «53 упражнения, основанных на 26 этюдах Шопена, преследуют различные цели. Они предназначены для развития механических, технических и музыкальных возможностей фортепианной игры, особенно в области полифонии, полиритмии, полидинамики и колористики». Еще при жизни Годовского раздавались возмущенные голоса, протестующие против такого обращения с сочинениями Шопена. Однако защитники сочинений и транскрипций Годовского указывают на его «дьявольскую» изобретательность, полифоническое искусство, на совершенно оригинальные технические идеи, на необычайное использование тональностей. В защиту метода и сочинений Годовского в прессе выступили Рахманинов, Гофман, Падеревский.

В последнее десятилетие XIX века неуклонно расширяется концертная деятельность пианиста, гастролирующего в США и Канаде. В сезоне 1897-98 годов он даёт цикл из восьми концертных программ, включающих большую часть фортепианного репертуара XIX века.

4 июля 1900 года вместе с семьёй Годовский приплывает в Европу (с супругой Фридой, дочерями Ванитой (1894) и Дагмарой (1898) и сыном Леопольдом (1900), где в течение непродолжительного времени знакомится с выдающимися музыкантами, Это Густав Малер (Gustav Mahler), Артур Никиш (Arthur Nikisch), Карл Рейнеке (Carl Reinecke), Ферруччо Бузони (Feruccio Busoni), Гарольд Бауэр (Harold Bauer), Мориц Розенталь (Moriz Rosenthal).

6 декабря 1900 года состоялся триумфальный дебют пианиста в Бетховенском зале Берлина (Beethoven hall, Konzerthaus Berlin, Ludwig-van-Beethoven-Saal), создавший ему репутацию одного из величайших пианистов своего времени. Программа концерта была весьма внушительной. Она начиналась со Второго фортепианного концерта Брамса. Уже после первой части публика разразилась аплодисментами. Затем, после небольшого перерыва, были сыграны семь транскрипций этюдов Шопена, «Приглашение к танцу» Вебера-Таузига (Invitation to the Dance, Weber-Tausig) и Первый концерт Чайковского. Сам пианист так описывает это знаменательное событие: «Зал был в приподнятом настроении, воздух словно наэлектризован. Вначале я сыграл этюд для одной левой руки, ор. 25, No.4 (ля минор). Поднялся такой шум, что и описать невозможно. Овации были оглушительные. Затем пошли ор. 10 No.11 и ор. 25 No.3 - объединённые; ор. 25 No.8 (сексты); ор. 25 No.5 в виде мазурки; ор. 10 No.4, до-диез минор; «Скерцо» (Scherzo) и ор. 10 No.5, соль-бемоль мажор, после чего следовало «Приглашение к танцу». Успех превзошёл всё, что я когда-либо видел, не исключая энтузиазма на концертах Падеревского. Я мог бы повторить каждый из этюдов, но не хотел, чтобы концерт слишком затягивался. Публика могла бы устать ещё до Чайковского (Концерт си-бемоль минор), поэтому я повторил только «Шутку» и «Мазурку». Невозможно сказать, сколько раз меня вызывали после транскрипций. Я не мог сосчитать. Такие пианисты, как Пахман, Йозеф Вейсс (Josef Weiss), Антон Фёрстер (Anton Foerster) и вся публика вместе с ними обезумели. Они кричали как дикие звери, размахивали платками и т.п.».

В последующие годы Годовский интенсивно концертировал по всем европейским странам. В зените своей карьеры он владел поистине необъятным репертуаром, включающим около двадцати программ, в которых ни одно сочинение не повторялось. Везде, где бы он не обосновывался (Нью-Йорк, Берлин, Вена), его дом становился центром притяжения для самых выдающихся представителей художественного мира. Он поддерживал Эдварда Грига и Яна Сибелиуса, дружил с Иосифом Гофманом, Фрицем Крейслером (Fritz Kreisler), Теодором Лешетицким (Theodor Leschetizky), Сергеем Рахманиновым. В 1906 году в Берлине родился его младший сын Гутрам (Gutram), которого на английский манер будут называть Гордоном. Получило развитие композиторское мастерство Годовского. Он создал огромную по масштабам и пианистической сложности Сонату ми минор (1911), цикл из 24 пьес «Маски вальса» (Walzermasken). Продолжилась и работа над транскрипциями: сюита «Ренессанс» (Renaissance) (16 обработок произведений старинных мастеров), «Симфонические метаморфозы» на темы вальсов Йоганна Штрауса (Symphonic Metamorphoses on themes by Johann Strauss).

В 1909 году Годовскому предлагают должность профессора Академии музыки в Вене, куда он и переезжает со всей семьёй и где остаётся до начала Первой мировой войны. Согласно контракту, его класс состоял из 15 играющих учеников и 25 вольнослушателей. Именно в это время у него занимаются Исайя Добровейн (Issay Dobrowen), Иосиф и Розина Левины (Josef and Rosina Lhévinne) и Генрих Нейгауз (Heinrich Neuhaus) (1912-1914). В своих воспоминаниях Г. Нейгауз писал: «Леопольд Годовский был моим лучшим учителем и другом. Он мало беседовал с учеником на уроках и почти никогда — о технике. Он на уроках говорил только о музыке, но советы касались лишь художественной интерпретации произведения… В игре Годовского пленяли безупречный вкус, филигранная отделка деталей. Он обладал таким изощренным слухом, что, казалось, «взвешивал звуки» на каких-то особо чувствительных весах. Как живописец — светотенью, Годовский создавал своей игрой глубокую звуковую перспективу. Пианистические достижения его, несомненно, являются целой эпохой в истории фортепианного исполнительства».

Однако преподавательская работа не стала помехой для концертных поездок. С ноября 1912 по апрель 1913 пианист совершил турне по Америке, где играл под управлением Леопольда Стоковского (Leopold Stokowski) и сделал свою первую грамзапись на фирме Columbia. В следующий сезон он вновь четыре месяца провёл в Соединённых штатах. В июле 1914 года, взяв с собою как обычно весь свой класс, он снял виллу на Бельгийском побережье в Миделкерке (Middelkerke), где его и застало начало Первой мировой войны. Последним пароходом из Остенде (Ostend) он перебирается в Лондон и оттуда уже отбывает в США, оказавшиеся его последним пристанищем.

Он остановился в Нью-Йоркском отеле «Плаза», который быстро стал таким же гостеприимным местом для культурной элиты, как и его дома в Берлине или Вене. Здесь бывали Падеревский, Шаляпин, Крейслер (Fritz Kreisler), Карузо, Гофман, Эльман (Mischa Elman), Артур Рубинштейн, Хейфиц (Jascha Heifetz), Рахманинов, Стравинский, Гершвин, Чарли Чаплин. В конце 1916 года он переезжает в Лос Анжелес, в 1919 – в Сиэтл, а затем снова в Нью-Йорк в отель Ансония (Ansonia), и продолжает активно концертировать, оставаясь одним из самых высокооплачиваемых пианистов (руки Годовского были застрахованы на 1 000 000 долларов). Сезоны 1921-22 годов были ознаменованы длительными турне по Южной Америке. Появляются новые транскрипторские работы – среди них популярное «Танго» Альбениса (Isaak Albeniz) и Музыкальный момент фа-минор Шуберта. Сочиняются новые оригинальные произведения: шесть тетрадей «Миниатюр» для фортепиано в четыре руки, Триаконтамерон (Triakontameron) – (30 пьес в трёхчетвертном размере).

1923 год у Годовского прошёл в поездах по странам Дальнего Востока – Японии, Китае, Индонезии. Его впечатления от яванского оркестра гонгов нашли воплощение в «фонорамах» (Phonoramas) «Яванской сюиты» (Java Suite). Во время турне он начинает работу над транскрипциями Баховских сонат и сюит для виолончели соло.

В семье происходило множество событий, как радостных, так и тревожных. В 1924 году дочь Годовского – Ванита вышла замуж за пианиста Дэвида Сапертона (David Saperton), который впоследствии станет учителем известных пианистов Хорхе Боле (Jorge Bolet) и Шура Черкасский (Shura Cherkassky). Младшая дочь Дагмара в молодости была актрисой немого кино в Голливуде. Она написала воспоминания о своем отце. Семейная жизнь у Дагмары не сложилась и после двух неудачных браков она вела рассеянную светскую жизнь. Первый сын Годовского – Леопольд-младший стал скрипачом и играл в симфоническом оркестре Сан-Франциско. Он серьёзно заинтересовался фотографией, и его опыты в этой области привели к изобретению технологии цветной фотографии, запатентованного фирмой Kodak. Он ухаживал за обаятельной певицей Франциской (Френки) – сестрой Джоржа и Айры Гершвиных. В 1930 году они поженились, их сын Леопольд тоже стал композитором и пианистом. 25-летний Гордон к большому неудовольствию отца бросил учёбу в Гарварде и женился на танцовщице варьете. У жены Годовского – Фриды был диагностирован диабет, и её здоровье ухудшалось день ото дня. Всё больше времени она должна была проводить в санаториях и на побережье. Тем не менее в сентябре 1925 года она сопровождает мужа в поездке по Европе и Ближнему Востоку, после которой они вместе отдыхают на Ривьере. В июне 1926 года они возвращаются в Америку, но через три месяца Годовский вновь отбывает в Европу для концертов в Польше, Финляндии, Скандинавии, Голландии, Бельгии, Англии, России, и Германии (где он впервые появляется после Первой мировой войны).

По возвращении в США в 1927 году Годовский создаёт ряд новых транскрипций (среди них три поэмы и знаменитый «Лебедь» Сен-Санса) и пишет монументальную Пассакалию – 44 вариации с фугой, основанных на теме вступления к Неоконченной симфонии Шуберта. Два последующих года были сопряжены с постоянными трансатлантическими переездами и закончились весьма чувствительным для семьи ударом – крахом Нью-Йоркской биржи и началом «Великой депрессии», после которого стабильное финансовое положение Годовского уже не было полностью восстановлено.

Своё шестидесятилетие Годовский встречал в Париже, в окружении друзей и родных. В Дрездене они с женой отметили 39 годовщину свадьбы, и в середине июня пианист улетел в Лондон для записи этюдов и скерцо Шопена. 17 июня после завершения записи Ми-мажорного скерцо Годовский перенёс тяжёлый инсульт, в результате которого у него была парализована правая рука. Он полностью прекратил публичные выступления и впал в глубокую депрессию.

Несчастья продолжались. В декабре 1932 года Гордон Годовский покончил жизнь самоубийством, отравившись газом. Фрида не смогла перенести этого удара и вскоре умерла от сердечного приступа в отеле Ансония в Нью-Йорке. После смерти жены Годовский с дочерью Дагмарой переехал в апартаменты на Риверсайд Драйв с видом на Гудзон. Он продолжает заниматься на фортепиано одной левой рукой, совершает поездку в Москву (1935), лечится в Карлсбаде, вынашивает планы создания Всемирного Синода Музыки и Музыкантов и международного Совета Музыки и Музыкантов. Но его жизнь стремительно подходит к концу. Большую часть 1937 года он был прикован к постели. 21 ноября 1938 года в семь часов утра он умер от рака желудка.

Материалы из книги Дж. Николаса "Годовский: пианист пианистов" (Nicholas J. Godowsky: The Pianists' Pianist. – Appian Publications and Recordings (UK), 1989)